Без образа и подобия - Страница 67

– Конечно, господин Максим. – Юноша с любопытством посмотрел на меня, хотя прежде не раз слышал, как меня называют лисы. – Она сейчас гостит у Звенислава. Передавайте бедной девочке пожелания скорейшего выздоровления. Возможно, Игорь, на твои вопросы отвечу я?

– Откуда вы знаете, зачем я пришел?

– О, поверь мне, я знаю, – серебристым ручейком рассмеялась Ступающая Мягко. – У меня есть некоторый опыт в подобных вещах.

– Светлана Михайловна разъяснит тебе все лучше меня. – Я поднялся со стула, оставляя ребенка на растерзание хищному зверю. Старейшина расскажет ему ровно столько, сколько сочтет нужным, и не более: шансов вытянуть у нее лишнюю информацию у человека нет.

– Конечно, разъясню. – Кицуне продолжала улыбаться. Улыбкой сытой кошки, наблюдающей за забавами маленьких мышат. – Если ты докажешь, что заслуживаешь ответа.

Дальнейшее предсказать несложно. Парень сам не заметит, как выложит всю подноготную: опытная лисица протестирует его лучше любого психолога. Уйдет из ресторана он именно с тем настроением, которое в данный момент глава клана посчитает для него подходящим, – в полной уверенности, что узнал все, что хотел. Или не все, зато с обещанием вскоре все выяснить самостоятельно. Впрочем, лично я уже спустился на первый этаж, приветственно кивнув охране – один охранник расположился внизу, второй стоял рядом с дверями в комнату, где находилась глава клана, – и пошел к своей машине. У меня впереди неприятный разговор, который не стоит откладывать.

В доме Звенислава собрался цвет вампирского общества. Необычные посиделки, скажем прямо. Дети ночи слишком заняты своими делами и редко собираются вместе – разве что в случае опасности или на ежегодные праздники или еще когда мастер города призывает вассалов на службу. Иногда, не чаще одного раза в десятилетие, происходит оглашение воли Совета, означающее изменение политики всего кровососущего братства, – тогда на встречу приходят абсолютно все вампиры города, не только слуги Звенислава. Многие ведь путешествуют, останавливаются где-то на время, живут, принеся формальные изъявления преданности местному владыке. Но решения Совета обязательны для всей расы: несогласных уничтожили много тысячелетий назад. Конечно, в каждом обществе существуют различные мнения, отдельные фракции руководствуются своими интересами, и вампиры не исключение. Однако принятый закон не допускает исключений или расплывчатых толкований – нелюдь вообще мало внимания обращает на букву, предпочитая дух, – поэтому на достижение консенсуса тратится очень много времени.

Помимо Харальда, присутствовали обманчиво-невинная Женевьева, беседовавшая с горбоносым Русланом о каких-то общих знакомых. Разговор состоял из сплошных недомолвок и намеков, понять истинное отношение собеседников к обсуждаемым личностям и событиям не представлялось возможным. На диване в одиночестве скучал Франциск, в расстегнутом вороте рубашке виднелась синяя татуировка. Не знаю, кем нужно быть, чтобы украшать свое тело католическими гимнами. Он послал мне нейтральный взгляд и вежливо кивнул, чем слегка удивил – этот вампир раньше не выказывал желания общаться, он вообще ко всем творениям магов относился с прохладцей, считая нас извращением Божьего замысла или чем-то в этом роде. Я кивнул в ответ. Из соседней комнаты, огромного зала, доносились азартные вскрики. Патрик рубился на мечах с Михайло – именно так: Михайло, а не Михаил, – кажется, бывший терский казак проигрывал. В другое время я с удовольствием посмотрел бы на схватку, – увы, Звенислав уже ощутил мое присутствие.

– Здравствуй, Максим. – Мастер города беззвучно выступил из тени. – Как здоровье?

– Неплохо. Что с Татьяной?

– Ей уже лучше, аралезы залечили большую часть ран. Она будет здравствовать.

– Я могу ее увидеть?

Звенислав замешкался. Аралезы, духи-лекари, сейчас восстанавливали энергетику вампирессы, «зализывая» оставшиеся прорехи на ауре и получая взамен силу принесенных жертв. Не стоит им мешать. С другой стороны, моего присутствия они могут и не почувствовать, если не подходить слишком близко к месту проведения обряда.

– Хорошо. – Наконец Звенислав принял решение. – Ты можешь с ней переговорить. При условии, что не станешь приближаться к барьеру ближе чем на пять шагов.

Комната, в которую провел меня Звенислав, ничем особенным не отличалась. Если не принимать во внимание здоровенную кровать, на которой раскинулась больная, вот уж действительно – памятник мебельного искусства. На одеяле рядом с Татьяной лежали две собаки, кавказские овчарки, при виде вошедших они подняли морды с тела девочки и глухо заворчали. На меня заворчали. Оскаленные клыки и вздыбленная шерсть однозначно показывали, что аралезам моя пустотная аура пришлась не по вкусу. А я-то надеялся остаться незамеченным.

Звенислав повелительно бросил фразу на незнакомом языке – собаки утихли, хотя и продолжали посматривать с подозрением. Внимательно осмотрев свою подданную, мастер города обратился ко мне:

– Долго не задерживайся. Она еще слишком слаба.

Дверь за вампиром закрылась. Ну что сказать: досталось девочке сильно, странно, что она жива, если этот термин можно применить к детям ночи. Выглядела Татьяна – не как обычно, лет на восемь-девять: сейчас под одеялом лежала маленькая усталая старушка. Седые волосы, шершавая кожа с пигментными пятнами, сухие вялые руки и запавшие, тусклые глаза на покрытом морщинами лице.

– Не очень хорошо выглядишь.

Спекшиеся губы треснули в усмешке: